По бульвару мрачно шел прохожий.
Птицы пели трели про апрель.
Нес прохожий толстый, чернокожий
Многоуважаемый портфель.

Шел мужчина чинно и солидно,
Презирая птичий перезвон,
По лицу мужчины было видно,
Что весну не одобряет он.

Что вся эта весна ни к чему,
Что песня не нужна ни кому,
Что вешняя вода - ерунда.
Да, да, ерунда!

Журчат ручьи, слепят лучи,
И тает лед, и сердце тает;
И даже пень в апрельский день
Березкой снова стать мечтает,
Веселый шмель гудит весеннюю тревогу
Кричат задорные, веселые скворцы.
Кричат скворцы во все концы:
"весна идет! весне - дорогу!"

Все вокруг чудесно и волшебно.
Но прохожий злится и ворчит.
Вот ручей журчит, а неизвестно,
Для чего и почему журчит

Налетел и пробежал по луже.
Мелкой рябью ветер - озорник,
А ворчун надвинул кепку туже
И сердито поднял воротник.

Ему эта весна ни к чему,
И песня не нужна ни кому,
И вешняя вода - ерунда,
Но, но, все равно

Журчат ручьи, слепят лучи,
И тает лед, и сердце тает;
И даже пень в апрельский день
Березкой снова стать мечтает,
Веселый шмель гудит весеннюю тревогу
Кричат задорные, веселые скворцы.
Кричат скворцы во все концы:
"весна идет! весне - дорогу!"