Она на Кировской служила, на почтамте.
Налево в зале, в девятнадцатом окне.
И ничего в ней вроде не было такого,
А вот представьте понравилася мне.

На ней был дохлый свитерок - сама связала.
Холодный чай стоял на столике с угла.
Она работала и глаз не подымала.
А на меня глаза, представьте, подняла.

Я встал в хвосте и написал на телеграмме
Бесстыжим почерком, я помню, девять слов.
Она взяла и обожглась, и прочитала:
"Я Вас люблю. Как Вас зовут?" И всех делов.

И тут она своими серыми взглянула,
Сказала: "Тося", и мой почерк порвала.
Сама при этом, вы представьте, покраснела.
И отвернулась до какого - то козла.

А в семь часов, когда в почтамте пересменка.
Она закрыла телеграфное окно.
А я то жду ее у главного подъезда.
И покупаю все гвоздики у метро.

И мы пошли о том, о сем поговорили.
И оказалися за столиком в пивной.
Тогда такое, вы представьте, было время,
Когда мы с пивом не боролись всей страной.
Мы с ней по Загсам то, конечно, не ходили.
И сам не знаю отчего я ошалел.
И ничего в ней вроде не было такого.
Других не надо, а вот эту пожалел.

Ну, вот и кончилась история про Тосю.
И растянулся этот день на тыщю дней.
И я без Тоси все равно, как на допросе.
А как она, вам лучше справиться у ней.