От окурков банка пухнет,
Дом от дыма повело,
И в жиру застыл обглоданный мосёл.
С братаном сидим на кухне
За обеденным столом,
Водку пьём и вспоминаем то да сё.

Как мама сыпала горох
В угол горницы,
Пьяный отчим стол бодал
Только не мычал,
Помнишь, серый, как тепло
Было в дворницкой,
Где татарин нас малых
Привечал.

Голубей сожрала кошка,
Да он и был всего один,
Голубь сизый, беспородный, как и мы.
Но закусил губу Серёжка,
Кошку финкой засадил,
Оставалось нам два года до тюрьмы.

И проснулась в нас тогда
Кровь отцовская,
Мать признала, что мы с ним
Теста одного.
Нас бояться отчим стал,
Бел лицом стоял,
Если мы с братухой шли
На него.
Нас бояться отчим стал,
Бел лицом стоял,
Если мы с братухой шли
На него.

Провожали утром ранним
От родимого крыльца,
Намотала жизнь шальная первый срок.
И протянула нам маманя
Телогреечку отца,
Перелатанную вдоль и поперёк.

Согревала нас она,
Молью битая,
Ровно тысячу семьсот
Сорок восемь дней.
А когда ушёл я с зоны
На крытую,
Уступил братан
На крытой нужней.

Но не дождалась нас маманя,
И тихонько померла
В аккурат на годовщину октября.
А отчим, гад, пропал на баме
На него не держим зла.
Всё, что было в этой жизни, всё не зря.

И я гоняю в дальнобой,
А Серый - стропалем,
Три пацанки на двоих
Да один сынок.
Раз в неделю посидим,
Взяли - хлопнули,
Беспородные, как тот
Голубок.

Вроде выпили немного
А дом от дыма поседел,
Размотало, растащило по нутру.
И собираться стал Серёга,
Трудный был сегодня день,
Да и мне опять в дорогу поутру.

И ничего, что я не стал
Академиком,
Но не прошла мимо меня
Жизни красота.
Пусть кому - то и трудны
Понедельники,
А мне полегче, если рядом
Братан.
Пусть кому - то и трудны
Понедельники,
А мне полегче, если рядом
Братан.